Фото: архив PIO
«Мы 20 лет ждали этой возможности, и вы сами, благодаря перевороту, принесли ее нам на блюдечке с голубой каемочкой», — приводит слова одного турецкого дипломата греческий политик Димитрис Бициос в своей книге мемуаров «Страницы дневника» (1978 год). В этой фразе — вся трагедия «черного июля» 1974 года.
Новые данные о событиях того лета приводит издание Philenews. Оно сообщает, что Греция, в которой тогда правили «черные полковники», знала о планах турецкого вторжения, но была не против, потому что главной целью было разделить остров на греческую и турецкую части и присоединить северную половину к Турции, а южную — к Греции. По мнению издания, это объясняет, почему греческие военные никак не реагировали на турецкое вторжение 20 июля 1974 года, хотя им было известно о передвижениях войск. Тем самым они обрекли на верную гибель молодых греко-кипрских срочников, сгинувших на полях сражений.
План по разделу Кипра был готов еще в 1964 году, его составил министр обороны Греции Петрос Гаруфальяс. Но у турок были свои планы, которые они стремились реализовать еще с 1956 года.
С момента, когда Греция стала на политической арене проводить идею «энозиса» с Кипром, ссылаясь на право кипрского народа на самоопределение, Турция решила также занять позицию по кипрскому вопросу. В 1954 году турецкий министр иностранных дел Мехмет Фуат Кёпрюлю заявил, что Кипр должен отойти Турции. В 1956 году турецкое правительство Аднана Мендереса поручило профессору Нихату Эриму (в будущем, кстати, премьер-министру Турции) составить стратегию того, как возможно присоединить Кипр. В конце 1956 году Эрим представил два доклада премьер-министру Мендересу. В них профессор писал, что Лозаннский мирный договор создал политическое и стратегическое равновесие в регионе, а передача Кипра Греции нарушила бы этот баланс. Поэтому, как позднее говорил уже сам премьер-министр Мендерес британскому послу, «необходимо провести двусторонние переговоры с Грецией, чтобы обсудить вопросы, касающиеся греко-турецких отношений, вопрос Западной Фракии, патриархии, греков Стамбула и некоторых островов Эгейского моря». Эрим в своем докладе предлагает, чтобы на основании права на самоопределение произошел бы раздел острова между греками-киприотами и турками-киприотами. Он пишет, что национальные общины Кипра представляют собой два отдельных сообщества, поэтому нельзя проводить общий референдум о будущем острова. Так получится достичь того, чтобы каждая национальная община избежала бы вхождение в то государство, которому она чужда. При этом турки считали, что право быть гарантом безопасности греков-киприотов должно быть отдано Турции, так как вопрос напрямую касается геополитики региона Ближнего Востока. Формальным основанием для этого был бы тот факт, что Кипр ближе к Турции, чем к Греции. Кроме того, Нихат Эрим в своем докладе утверждает, что греко-кипрское большинство на Кипре возникло ситуативно, а раньше большинство принадлежало туркам-киприотам. Поэтому в случае раздела Кипра необходимо обеспечить его заселение турками, чтобы число туркоговорящего населения достигло показателей времен Османской империи. Только тогда можно было бы инициировать общий референдум, который решил бы судьбу всего острова.
После того, как депутат британской Палаты общин Алан Ленокс-Бойд сделал 19 декабря 1956 года свое знаменитое заявление о том, что Кипр может быть разделен на две части, Анкара стала открыто продвигать именно этот вариант (чем она занимается до сих пор). Вторжение 1974 года стала гигантским шагом Турции к достижению своей цели. Ей удалось реализовать и запланированное заселение оккупированных территорий поселенцами, что привело к тому, что турки-киприоты в итоге оказались в меньшинстве.
После того, как Турции удалось захватить северную часть острова, планы о разделе Кипра между ней и Грецией стали пользоваться гораздо меньшей популярностью. Премьер-министр Турции Бюлент Эджевит, посещая в 1984 году новосозданную «Турецкую Республику Северного Кипра», заявил, что не может идти и речи о том, чтобы разделить Кипр между двумя странами. «Если это случится, то получится, что мы своими собственными руками привели Грецию к нашей южной границе и сделали ее ближневосточной страной», — сказал он.