Публикация ВК, посвященная истории кипрской литературы, вызвала большой поток отзывов. А один из откликов оказался деятельным – наша читательница подхватила эстафету и прислала свою работу, посвященную кипрской поэзии.
Разворот рукописи 16-го века со вторым стихотворением сборника. Фото автора.
Анонимную рукопись со 156 лирическими стихотворениями на кипрском диалекте греческого языка обнаружил в библиотеке Святого Марка в 1873 году историк Константинос Сафас. Написанные в период венецианского правления, около 1540-1570 годов, кипрские стихи оставались неизвестными миру более трёх веков.
Впервые часть рукописи издал в 1881 году в Париже франзузский эллинист Эмиль Легран. Первое полное издание рукописи вышло в 1952 году, также на французском языке. Его автором была кипрская исследовательница Фемида Сиапкара-Питсиллиду, в 1976 году она же подготовила первое греческое издание сборника с построчным переводом на современный аттический греческий. Издание было озаглавлено Ри́мес Ага́пис («Стихи любви»). Под этим названием сборник стал известен в Греции и на Кипре.
Издания сборника в 20-м веке: франц. 1952 и 1975, греч. 1976, итал. 2012, греч. 2018.
Кипрские любовные стихи
Примечательно, что на протяжении веков забытая «многострадальная книга», как называет её сам поэт, после публикации в XX веке вызвала единогласное признание филологов, как в Греции и на Кипре, так и за рубежом. Линос Политис, автор классической Истории новогреческой литературы, в своём труде пишет: «Кипрская любовная лирика – пример одного из самых высоких достижений литературы эпохи Возрождения в Греции, в самой чистой её форме». И далее, там же: «Несомненно, из самых прекрасных лирических образцов всей ранней новогреческой литературы». Выдающийся британский эллинист Дэвид Холтон лаконично констатирует: «Рукопись из 156 стихотворений, написанных на кипрском диалекте – именуемых обычно, хотя и неточно, «кипрские любовные стихи» или «Рифмы любви» – свидетельствует о поэтическом творчестве высочайшего класса».
Уникальный пример
Необходимо отметить, что этот сборник представляет собой уникальное явление в греческой литературной традиции: в нем были виртуозно воссозданы поэтические формы итальянской ренессансной лирики – сонет, канцона, баллада, сестина, октава, мадригал, барцеллетта, терцины. Ничего подобного, в таком объеме и многообразии, на греческом языке не писали ни до, ни после.
Особенно важно то, что языком сборника стал кипрский диалект, литературный стандарт которого на тот момент не был выработан. О существовании предшествующей поэтической традиции на диалекте сведений нет, известны лишь несколько сочинений хронографического, юридического и нравоучительного характера. Создание поэзии такого высокого уровня на разговорном диалекте можно считать почти литературным чудом.
Анонимный гений
Кто же был этим гениальным автором? Или, может быть, их было несколько? Однозначного ответа у нас нет. Ясно лишь то, что автор был высокообразован, в совершенстве владел итальянским языком и прекрасно разбирался в литературных и философских вопросах своего времени. По одной из версий – убедительной, но все же неподтвержденной – автором мог быть историк Стефан Лузиньян, упоминавшийся в статье «Зеркало истории»: В 2021 году ведущий специалист по средневековой и ренессансной кипрской литературе Михалис Пиерис опубликовал статью с новыми аргументами в защиту этой версии.
Какими произведениями вдохновлялся анонимный кипрский поэт? Из 156 стихотворений 44 рассматривают как художественные переводы, либо свободные поэтические переложения итальянских авторов: прежде всего, великого Петрарки, но также Петро Бембо, Якопо Саннадзаро, Серафино Аквилано, Антонио Тебальдео, Панфило Сассо, и других. Большинство же стихотворений являются авторскими произведениями в рамках ренессансной традиции.
Некоторые итальянские авторы, оказавшие влияние на кипрского поэта.
Надеемся, что дальнейшие исследования позволят нам чуть больше узнать об этом замечательном и таинственном памятнике литературы. Предлагаем вашему вниманию несколько стихов сборника в свободном переложении на русский язык. Рифмический рисунок и стихотворный размер соблюдены.
Тот, кто не ведал любви и желания,
пламени жгучего, горьких страстей,
нежных мелодий и раны зияния
в сердце, что плача лишь любит сильней,
тот, кто не знает как сводит дыхание
имени милого звук в шуме дней,
эти листы пусть оставит скорее:
не зная любви, что поймёт он о ней?
***
Когда я в город милый возвращаюсь,
что будто светел светом твоего лица,
так обжигаюсь снова, что в слепца
и страстного безумца превращаюсь,
и распаленных чувств смятением смущаясь,
как зверь в агонии, в предчувствии конца,
бегу, спасение ища от собственного сердца,
не видя ничего вокруг бреду и оступаюсь.
На шаг как будто гибель обгоняю,
едва дыша, но снова тут как тут
души моей привычное терзание.
Молчу в кругу друзей, тоску скрывая,
чтоб тех, кто беззаботно разговор ведут,
не огорчало голоса печального звучание.
***
Очи прекрасные, зачем, не знаю,
глядя в вас я теряю сам себя?
и брови гордые, зачем любя
вас я себя на пытки обрекаю?
Нити волос, что сердце оплетают,
и губят его, золотом разя…
О несказанный лик, ну отчего же я
лишенный самого себя, тебя желаю?
На светлом лбу твоём сам бог Эрот
царит, и будто сад эдемовых красот
он распростёр у трона своей волей,
и создал образ мира с лучшей долей:
расцвет искусств, как ярких звёзд восход,
краса и ум венчают небосвод.
***
Приснилось мне, что ты мила со мной,
любя в ответ, мою любовь лелея.
От сна как пьяный, смело, не робея,
так, будто раньше дела не имел с тобой,
проснувшись, от восторга сам не свой,
к тебе понесся, от надежды млея.
И что? Лишь сделал сам себе больнее.
Лежу в тоске, унылый и едва живой.
Глаза мои, раз видите во сне вы
все то, что видеть наяву желаю,
тогда прошу вас, кроме сновидений
не видеть ничего, печаль не зная!
И день и ночь закрыты будьте,
любовь храня и грёзы созерцая.
***
Случилось то, о чем не мог я наяву мечтать,
ни выдумать, ни сочинить и ни представить,
что ни один астролог-звездочет составить
не смог бы, рок намерясь в звездах прочитать.
Во сне явилось то, о чем сказать
я не сумею ясно, лишь хочу прославить
ту, что душе моей с тех пор, лаская память,
желает блага, пусть и веля страдать…
О чувство странное, вернее знания,
хоть и не больше, чем видение во сне,
как ты играешь судьбами нещадно.
Клянусь, я смерть искал бы жадно
если б в миг смерти ты явилось снова мне,
собой наполнив все воспоминания.
Автор статьи: Лидия Арданова